Александр Поляков - Факел [СИ]
– Надо было тебя, подлеца, присягу заставить принять, чтобы знал закон и порядок!
– Нет такой присяги, чтобы в мирное время людей убивать и калечить! Это ты все врешь, Юра! Ты сам-то присягу принимал? Наверное, пальцы скрещивал за спиной…
– Вертолета не будет, не надейся!
– Сам тогда будешь воевать, бетон мазюкать и в норы залазить!
Над визифоном вспыхнул голубой шарик и развернулся в плоский экран. На экране возникло лицо Васильева – спокойное и задумчивое. Он выглядел точно так же, как и тогда… в первое знакомство.
– Продолжай, – сказал он, не разжимая губ.
– Я самым внимательным образом просмотрел личные дела мужчин – членов Объединенной дирекции. Тебя там нет. Может быть, ты сейчас в гриме?
– Не принял я во внимание, что ты член этой дирекции! – воскликнул Васильев. – Но это тебе там не поможет…
– Распорядись, чтобы дали двух опытных пилотов и организовали внеочередную смену аккумуляторов в местах наших приземлений. Пусть сейчас же ставят на наш вертолет пулеметы и тройной запас снаряженных лент.
– Хочешь сказать, что знаешь, что туда поставят? – удивился Васильев.
– Поставят то, что нужно мне – четырехствольные с вращающимся блоком стволов, калибр двенадцать и семь… по патронам я отдельно дам указание…
– Я руковожу операцией, мальчик! – сказал Васильев. – Мне не нужен вертолет.
– Внутри твоей операции – мой план, дядя! – ответил Морозов. – Будешь согласовывать действия… со мной, понял?!
– Зачем там тебе вертолет – не понимаю!
– За пивом сгоняем, – ответил Морозов. – За одно и в Прибалтику завернем – бальзаму рижского захотелось!
Васильев улыбнулся.
– Не хочешь вертолет – оставим его в Новосибирске, только со всем содержимым!
– Вертолет – мелочь, – задумчиво сказал Васильев, – я про другое думаю…
– Мне и самому интересно там побывать – может, что и найду. Только я тебе не отдам, Юра, не надейся!
– А кому отдашь? – тихо спросил он.
– Там же и спрячу! Если один раз зашел, зайду и в другой… и буду думать, как использовать – против тебя. Остальные-то граждане Земли неплохо себя чувствуют без находок этих, а ты вот жить не можешь! Только не добрые это вещи, иначе они бы уж давным-давно в мире оказались. Это подлые вещи, от которых вред один. Потому они там и лежат – спрятаны от посторонних глаз. Хорошо бы найти штуку, которая заставила тебя правду о себе громко сказать: "Ребята, товарищи, граждане дорогие! Сажайте меня на цепь, да покрепче, чтобы я сорваться не мог, а то всех-всех перекусаю, потому что бешеный я!"
– Ну, ты, Сашка, выдумщик! Не ожидал от тебя!
– В каждой выдумке доля правды есть!
– Забавный ты человек, Морозов! Я вижу, что тебе страшно и, от ужаса перед тем, что тебе предстоит, мне все это и говоришь! Откуда узнал про планы мои, я не знаю, да это и не так важно, многих моментов ты не ведаешь, в расчет не берешь, действуешь на минимуме информации. Но соображаешь быстро и, пожалуй, докопаешься до того, чего и знать не нужно и придется что-то с тобой делать…
– А не боитесь, что я вам башку оторву? – спросил Морозов просто так, чтобы хоть что-нибудь ответить.
Но Васильев воспринял это заявление очень серьезно, глаза его потемнели, взгляд стал колючим.
– А ты это можешь? – осторожно спросил он.
– Пока не знаю, – ответил Александр. – Пока мы все живы и здоровы – я и ребята мои, да и противники – тоже. А как прольется первая кровь, до меня сразу дойдет смысл слов ваших и станет ясно, кто главный враг! Тогда займусь я сбором информации и другими действиями, чтобы не чувствовал враг себя в безопасности, чтобы сообразил, что "нашла коса на камень"
– Может быть, – ответил Васильев, пристально глядя на Александра. – Только я это пойму, если развитие пойдет по твоему плану. Пока же ты выполняешь мой. До встречи в Кенигсберге!
Экран свернулся в шарик и исчез.
И только сейчас Александр заметил Снежку, бледную, дрожащую, готовую разрыдаться.
Вот и она теперь будет знать, подумал он. Ах, как все это плохо!…
23. Полет к морю
Снежана бросилась к нему и зарыдала.
– Тихо, тихо! – предупредил Александр. – Мама услышит!
Он потянул ее к постели, помог снять халат, уложил.
– Давно тут стоишь? – спросил он, склонившись над постелью. – Что слышала?
– С самого начала разговора, – она схватила его за руку. – Что же это, Саша? Что он хочет от тебя?
Александр лег рядом, обнял жену.
– Он хочет, чтобы я спустился в подземелье. А там темно, холодно и мыши бегают.
– Смеешься, а мне страшно!
– Кота нужно взять, – ответил Александр. – Для охраны.
Он потянулся к Снежане, но она отстранилась.
– Просто так полежим…
Александр пытался думать о предстоящей операции, но мысли путались, Кенигсберг, Васильев и лабиринт отдалились, он задремал, и снова проснулся, потому что Снежка не спала. Кажется, долго лежал без сна, и незаметно уснул. Спал минут сорок чутко, сторожко, и проснулся от того, что она глянула в его сторону. Сонными глазами смотрел на нее, пытаясь не уснуть, но сон снова ненадолго овладел им – так продолжалось всю ночь.
Утром он встал с тяжелой головой, пошел умываться и застрял в душе. Снежка ждала его, ждала, вошла и увидела, что он спит, сидя на стуле.
– Иди, ложись, – сказала она, – ты не выспался!
Он отрицательно мотнул головой и пробормотал:
– Сегодня стрельбы и я обязательно должен быть.
После завтрака он уехал на полигон.
Ярко светило солнце, в синем небе плыли кучки облаков, и трава была светло-зеленой. Под цвет травы была раскраска вертолета и защитного цвета форма офицеров.
Инструктор объяснял ребятам принцип действия пулемета, основные моменты в стрельбе, и присматривался к Морозову. Тот жмурился, тряс головой и тер руками глаза.
– Что с вами? – спросил инструктор. – Вы здоровы?
Морозов сонно кивнул.
– Может, отложим ваш полет? – предложил инструктор. – Часика на два…
Александр издал горловой звук, что означало "Все отлично, шеф! Заводи!"
Взлетели.
Морозов таращился вперед, держась за ручки пулемета.
– Эй, там, на земле! – проорал инструктор в микрофон. – Офицеры, в укрытие! Да живо, живо!
– Где мишени-то? – громко спросил Александр, ворочая пулемет. – Ага, вижу! Заходи на цель…
И опустил голову.
Инструктор сбоку видел, что командир сидит с закрытыми глазами.
Вертолет понесся к земле.
Морозов дернулся, поднял голову, довернул пулемет и двумя короткими очередями пробил мишень.
– Одна есть, – пробормотал он. – Давай вторую…
– С закрытыми глазами?… – ахнул инструктор. – Этого не может быть!
– С закрытыми… я бы промахнулся, – ответил Морозов. – Через щелочки… вижу…
Он отстрелялся первым, ушел в хвост и там, на парашютах, устроился досыпать.
Теперь офицеры садились по двое, и вертолет заходил на цели то одним, то другим бортом.
Только когда группа закончила стрельбы, Морозов проснулся и вылез из машины.
– Кто как стрелял? – спросил он довольно бодрым голосом, приглаживая вихры.
Славка вручил ему букетик полевых цветов и сказал:
– Первое место – твое!
– Нужно там оборудовать спальные места, – ответил командир, отряхивая штаны. – На полу жестко спать.
Ребята засмеялись.
На связь вышел Чубаров.
– Подожди, Петя, – сказал Морозов. – Ребята, надо гамаки повесить по бортам, один над другим. Посмотрите там крепления…
– Черновой набросок, – сказал композитор. – Весь танец будет семь минут.
– А не мало? – спросил Морозов. – Только во вкус войдут тут и конец. Может, пятнадцать?
– Что ты понимаешь! Это будет танец-модерн!
– Дефективных марсианских детенышей?
– Врезать бы тебе, Сашка, по заднице, чтобы знал край, да не падал! Только то и спасает тебя, что ты мне новую тему подкинул!
– Ну, давай свои семь минут, – сказал Морозов. – Послушаю модерн. Только учти – судить буду строго!
Из визифона послышался скрип, отрывистые взвизги и скрежет. У ребят вытянулись лица.
– Стоп, стоп! – крикнул Морозов. – Достаточно. Мощно, Петя! Конвульсии каких-то железных агрегатов, у которых закончилась смазка. Техно-рок для ребят пятнадцати – семнадцати лет. Но для малышей нужно легче, нежнее. Давай, я тебе расскажу, как вижу эту сцену?
– На кой черт ты мне сдался с подсказками своими! – обиделся Чубаров. – Три дня, с утра до ночи, не разгибаясь, сочиняю – в соавторы лезешь?
– Фу, Петя! Мои только идеи, а сочиняешь ты. У тебя слава, имя, поклонники, завистники, а кто я?
– То-то же!
– Вот смотри – утро. Золотятся верхушки скал. Под куполом, где обитает марсианская семья, еще все спят. Здесь скрипочку бы электронную, тихонько так…
– Не учи ученого! – отозвался Чубаров. – У меня три музыкальных образования.
– Из тесной норки выбирается марсианский детеныш, потягивается, отряхивается…
